В аудитории только что закончился экзамен по литературе. Но нам все равно не давали поговорить то и дело заглядывающие в класс ученики, преподаватели, но больше — родители. И я видела, как прирожденная вежливость боролась в ней с готовностью если не кинуться тут же к пришедшему родителю, то хотя бы переброситься с ним парой фраз, задержать его, посмотреть в глаза. Обменяться чем-то сокровенным, только им, двоим, понятным…
Татьяну Ивановну Мельникову в школе зовут «мамочкой трудных». Сами подростки и назвали. А заглядывали в аудиторию, в основном, родители этих самых трудных учеников. За отличников так не переживают, а вот когда у твоего сына (или дочери) оценки на грани, да пропусков масса, да пара-тройка инцидентов в школе или во дворе — тут душе покоя нет. Помочь может только Мельникова. Она всю подноготную знает, она и в любой инстанции защитит.
Татьяна Ивановна Мельникова — учитель русского языка и литературы первой категории МОУ СОШ № 2, педагог-новатор в области словесности, является также родоначальником трех инновационных педагогических программ по работе с трудными подростками. Общий педагогический стаж — 29 лет. В школе № 2 — 18 лет. На ее счету 4 выпуска учеников, среди которых десять медалистов. Татьяна Ивановна — уважаемый и горячо любимый многими учениками и родителями педагог.
Коммуникативная доступность
- Я никогда никому не отказываю в общении. Это у меня закон. Ребенок всегда имеет право прийти, обратиться и получить искомое, необходимое ему: сочувствие, понимание. Да просто внимание. Они, кстати сказать, в этом возрасте безумно нуждаются в общении — именно таком, индифферентном, не родственном. Готовы выложить все свои тайны, лишь бы их выслушали, поучаствовали в их переживаниях.
-А такая коммуникативная доступность не провоцирует собеседников на обычную подростковую болтовню?
— Именно у трудных подростков бывают четко выражены эгоистические, общественно отрицательные, порой аномальные, не свойственные возрасту, мнения и потребности (такие, например, как курение, тяга к спиртному, наркотикам, неоправданная жестокость). Что касается их мнений, то это пренебрежение поступками и мыслями взрослых, недоверие к старшим, презрение общепринятых правил поведения, общественной морали, стремление к раннему опыту половых взаимоотношений, оправдание своего, тунеядского, по сути, поведения — ведь не выполняется главная рабочая обязанность — учеба. Ну и уверенность в безнаказанности. Как я могу отвернуться от ребенка, если у него деформированы духовные, познавательные, этические потребности, утерян интерес к учебе, размыты представления о будущем? Вот я и участвую в этой (как Вы говорите) «болтовне», понимая, что именно она и выведет к просвету, как по азимуту. Я узнаю о его привязанностях и друзьях, о взаимоотношениях с учителями и родителями.
Пусть выговорится. Пусть доверится. Ведь он твердо знает, что ни единого слова я не передам родителям. А вот посоветовать что-то стоящее — могу. Могу подтянуть по нескольким предметам, могу помочь разрешить сложившиеся конфликтные ситуации — у подростков очень часто искажены представления о дружбе, любви, о взаимоотношениях с учителями. Я попытаюсь выровнять его духовные представления, вытащить его из «капсулы неблагополучия». Остудить его бешеный интерес ко всему запретному. И все останется между нами.
«Всё начинается с любви»
- Так у Рождественского. А я бы перефразировала: «Все начинается с семьи». Подростки наиболее зависимы от семьи. И решающим моментом не всегда является ее состав. Скорее — нравственная атмосфера, которая складывается между взрослыми членами этой семьи. Статистика говорит, что для семей, из которых вышли подростки-правонарушители, типичен постоянный разлад. Отсюда скептицизм ребенка, неверие в людей, крайне индивидуалистические поведенческие черты.
Но грубость, хулиганство, побеги подростков — это порой своеобразная форма защиты от посягательств на их личность. А низкий культурный уровень таких семей не позволяет им воспитывать подростка правильно. И воспитывать вообще.
- И даже если мы возьмем нормальные во всех отношениях, положительные семьи, окажется, что и из таких семей выходят трудные подростки. Поколение годов рождения 1993–1994-1995-го называют порой «прозеванным поколением», не так ли?
— Да, родители этих 13-14-15-летних детей в девяностые не жили, а выживали. Они по-настоящему настрадались, когда ребятишки были маленькими. Они вкалывали на нескольких работах сразу, а дети были предоставлены самим себе. И их попросту прозевали. Через десять лет политическая и экономическая обстановка в стране выровнялась, и наступила «легкость бытия». Мы уже могли купить своим детям любые продукты и вещи, отправить их в любую поездку. Но они все также, по привычке, были предоставлены самим себе.
Время упущено. Благородные цели и идеи до детей не донесены. Они сформировали их сами: для того, чтобы нормально существовать, надо быть олигархом или выйти замуж за олигарха. Хорошо учиться не обязательно. Если у тебя нет «бабок» — все равно никуда не поступишь. Поэтому надо полагаться на счастливый случай (как у нас в шоу-бизнесе) или «доить» родителей, а того хуже — податься в криминал.
Наука за последнее десятилетие совершила громадный рывок вперед. Всеобщая компьютеризация сделала этих детей во многом более продвинутыми, хотя далеко не более широко образованными (к сожалению). И между ними и родителями образовалась пропасть, в несколько раз более глубокая, чем у предыдущих поколений.
- Что нас может вновь объединить?
— Любовь. «Все начинается с любви» — вернусь к Рождественскому. Это и о педагогах тоже. Как замечательно, когда учитель видит свою задачу не только в том, чтобы пресечь плохое поведение ученика, но и пытается вникнуть в порождающие это поведение причины. Да просто хочет понять, что у ребенка сегодня с настроением, каково его самочувствие? К большому моему сожалению, возрастной психологией владеют не все учителя. Внеклассную работу, участие в общественной жизни школы они не считают рычагами, сближающими нас с трудными, проблемными детьми.
«Дай времени дорогу». Это из «Конармейских рассказов» Бабеля. Для меня эти слова, можно сказать, мое кредо. Никогда не спешу делать выводы о детях. Жду, когда ребенок проявится и… еще раз проявится. А поскольку детей я очень люблю, то и вмешиваюсь в их жизнь весьма осторожно. Они для меня все равны. Этому может поверить только тот педагог, который мог в своей жизненной практике сравнить степень радости за успехи любимчика, и мощного, ни с чем по силе не сравнимого, всплеска радости и благодарности, полученного от успеха самого трудного, самого неподдающегося подростка.
Поступок, привычка, характер, судьба
- И все же, Татьяна Ивановна, придаете ли Вы значение такому понятию, как гены?
— Жизнь преподносит очень разные примеры. Мальчик из неблагополучной семьи (отец пьет)с серебряной медалью заканчивает школу, поступает в вуз, через некоторое время забирает к себе в другой город мать — потому что параллельно с учебой он работает, снял квартиру и хочет ей помочь.
Девочка из вполне благополучной, интеллигентной семьи, используя полное доверие родителей, оказываемое ей, бывшей отличнице, постепенно отстает по всем предметам, забросив учебу, пропускает уроки, хамит учителям, погрязла во лжи да еще познакомилась с более старшими прогульщицами — «пофигистками», которые приучили ее к сигаретам, спиртному.
Две ситуации, две судьбы и разная генная предрасположенность, вылившаяся в диаметрально противоположную ожидаемость.
Наши отечественные ученые Л. Бажович, А. Леонтьев, Э. Берн никогда не рассматривали биологическую природу людей в качестве решающего условия, предопределяющего развитие отдельной личности. И в своих исследованиях доказывали, что нравственные качества личности формируются в процессе развития человека в обществе и обуславливаются конкретными социальными условиями.
Сами по себе биологические свойства личности нейтральны. Как правило, ядром конфликтной ситуации, приведшей к нравственной деформации личности трудных детей, являются лишь недостатки семейного воспитания, усугубляемые недостатками школьной работы. Как родители, так и педагоги часто несправедливы к детям. Уважение к родителям и интерес к учебе силой не вдолбишь в подростковые умы. Про родителей они уже знают все, «предки» надоели им своим занудством и человеческий интерес или внимание могут вызвать лишь, когда сильно заболеют. А уж учителя-то как «достали» своими непомерными заданиями каждый день! Тем более что (по их мнению) «ни фига это в жизни не пригодится»!
Начинаются срывы, отставания. Догнать класс можно лишь заставив себя титаническим усилием сесть за пропущенные темы и сдав зачеты, а потом уже стараться не отставать от сверстников. А заставить себя нет сил: на улице теплынь, учиться не хочется.
И вот здесь важно донести до них главное: поступок переходит в привычку. Это — основа. Несколько поступков, перешедших в привычку (лень, ложь, агрессия, равнодушие, безответственность, предательство) формируют характер. А характер, как мы знаем, оказывает прямое влияние на судьбу. Постулат, складывающийся из цепочки: поступок — привычка — характер — судьба.
- Бить или не бить? Сакраментальный вопрос педагогики.
— В молодости я работала в Косьинской школе — вернулась после окончания педвуза туда, откуда вышла. Был у меня в классе один занозистый мальчишка. Бедокурил бесконечно. Однажды я решила сходить к нему домой, поговорить с его матерью. Мне достаточно было лишь появиться в доме, чтобы мать схватила ремень и начала иступленно избивать мальчика. Остановить ее было невозможно.
Я выскочила на улицу и всю обратную дорогу до дома горько проревела. Мне безумно было жаль мальчишку, я чувствовала свою вину перед ним. И вот тогда я дала себе слово никогда не поощрять подобного «воспитания», никогда не бить собственного ребенка. До сих пор считаю, что наказывать надо лишь в особых случаях: например, за избиение старшим слабого или истязание животного. И особенно часто обращаюсь к отцам: не бейте своих дочерей! Вы воспитываете тем самым будущих побитых жен.
Правовой директор
- Еще Курт Левин отмечал: когда семья и общество «выталкивают» подростка, его принимает «уличный» коллектив. И вот тут остается лишь шаг до настоящего преступления.
Я думаю, что предотвратить подобную картину в большой мере смогли в свое время введенные в городских школах должности так называемых «правовых директоров» — заместителей директоров школ по правовому воспитанию учащихся. Я три года проработала в этой должности. За это время преступность во второй школе была искоренена, а процент правонарушений упал вполовину. Я не хочу приписать только себе достигнутый результат — работали всем коллективом. Но управлять всей профилактической деятельностью школы, направлять ее в нужное русло пришлось мне, правовому директору. Мы проводили массу мероприятий по отвлечению трудных детей от улицы. Я в месяц проводила до десяти уроков о правовой культуре в разных параллелях, организовывала подекадные тематические родительские собрания — вот там и поднимались вопросы о стимуляции положительных поведенческих функций учащихся, о вынужденных наказаниях в определенных ситуациях, о трудовой терапии, о психологических особенностях подросткового возраста. Я без конца посещала семьи подростков, старалась к каждому найти подход, помочь, понять. Собственно, по отношению к ребятам я и сейчас не изменила своего поведения и верна своим принципам, как и многие мои коллеги. Но то, что эту должность упразднили, и сейчас в школах работают инспекторы ПДН, изменило ситуацию. Причем не в лучшую сторону. Работа инспектора — дело благородное. Но это, признаем, вовсе не работа опытного педагога, настроенного на раннюю профилактику правонарушений, находящегося постоянно рядом с подростками, разбирающегося в особенностях психологии подросткового возраста.
- Что ж, Татьяна Ивановна, будем надеяться на лучший поворот событий. А Вас я благодарю за интервью и очень надеюсь, что к поднятой теме читатели не останутся равнодушными.
