Мы как-то научились вершить, не задумываясь: то одним путем пойдем, то другим, разгребая по ходу нагромоздившиеся проблемы. Суетимся, ругаем всех подряд за то, что не видно светлого будущего. А порой и не нужно выдумывать ничего сверхъестественного, чтобы разогнать облака проблем. Достаточно обратиться к уже накопленному опыту, выделить главное и оживить его сегодня. Мой собеседник предлагает полистать страницы истории сейчас, накануне 55-летнего юбилея НТМЗ. Мы разговариваем с человеком, который три с половиной десятка лет руководил НТМЗ, и опыта ему не занимать. Это Евгений Александрович КАРПОВ.
Второй Нижней Туры не получится
- Евгений Александрович, если представить, что, к примеру, следующим летом рядом с Нижней Турой решено будет построить новый машиностроительный завод. Возможно ли это теми же темпами и с тем же энтузиазмом, что был поставлен на ноги прежний?
- Думаю, нет, потому что видоизменились ценности: в большей степени утрачены самоотверженное отношение к труду, коллективизм, патриотизм, если хотите. Люди разобщены.
- То есть сегодня это возможно только при помощи денег?
- Деньги, к сожалению, тоже не все решают. У меня два года назад, когда мы проиграли зимнюю олимпиаду, был серьезный спор с зятем. Я ему доказывал, что мы проиграли, потому что потеряли тренерскую школу, энтузиазм, гордость за свою страну. А он говорил, мол, ничего подобного – нужно вкладывать деньги, и будут результаты. И что? Прошла очередная летняя олимпиада, у нас четвертое место после стран, которые раньше и не котировались в мировом спорте. То же и в нашей сегодняшней хозяйственной деятельности.
- Допустим, новый завод большими усилиями все-таки построили. Вырастет ли рядом с ним Нижняя Тура-2?
- Тоже вряд ли. В моду вошло слово «работодатель». А я вот, например, как директор завода чувствовал себя хозяином, потому что был представителем государства и отвечал не только за то, чтобы дать людям работу на заводе, но и за их быт, жизнь, моральное и нравственное поведение. А сейчас человек отработал, вышел за проходную, и он предприятию и работодателю не нужен. А ведь такие устои противоречат нашему историческому развитию. Давайте вспомним Демидова. Он же хозяином был. Пусть и преследовал меркантильные интересы, но строил школы, церкви, деревни.
- Получается, Нижняя Тура по схеме демидовской деревни еще подросла вокруг НТМЗ?
- В Нижнюю Туру культура, как ни странно, пришла через Лесной. Когда начали строить Лесной, сюда пришла цивилизация. Я приехал сюда в 1952 году, «семерка» только поднималась. А в Нижней Туре были кое-где деревянные тротуары, освещение в полнакала, грязь, пьянь – в общем, был характерный заводской замызганный поселок. Рабочих металлургического завода называли черноступами из-за жутких условий работы. В цехах, например, стояли бочки с брагой, и прокатчики утоляли из них жажду, снимали усталость. У меня было выгодное положение. Жил в Лесном, видел все новое и пытался внедрить его у себя на заводе: то ли жилой дом затеять, то ли детский сад, тем более, что у обоих городов был единый подрядчик. Потом в каких-то вопросах мы начали забегать вперед. Например, у нас ввод жилья в эксплуатацию на душу работающих на заводе был выше, чем на ЭХП процентов на 40, а то и 50. В архитектуре мы пытались сделать что-то свое. Действовала определенная в условиях социализма конкуренция, и Нижняя Тура действительно вырастала вокруг завода, который построил 217000 кв. м благоустроенного жилья.
Почему именно здесь?
- Почему именно в Нижней Туре создали машиностроительный завод?
- В конце Второй мировой войны СССР был вынужден осуществить свой атомный проект и создать атомную бомбу в противовес США. И Нижняя Тура в том числе была выбрана для строительства атомного объекта «Лесной», а на территории бывшей тюрьмы располагались строительные подразделения, которые в 1957 году были переведены в Лесной. На освободившихся производственных площадях Министерство среднего машиностроения и приняло решение организовать государственный машиностроительный завод и подключить его к осуществлению атомного проекта. Чем при этом руководствовались? Удачной транспортной схемой, умению продумывать которую сейчас учат на уроках транспортной логистики. Так вот, из десяти закрытых городов атомной промышленности пять расположено на Урале и три - в Сибири. В Средней Азии - предприятия по добыче урана, и кратчайший путь в эти регионы – через Урал. Металл – это хлеб машиностроения, а Урал славен металлургией. И действительно, продукцию заводов Нижнего Тагила, Каменск-Уральского, Верхней Салды, Режа, Челябинска и Магнитогорска НТМЗ использовало для изготовления сложнейшего специального оборудования. В Лесном работала мощная ведомственная строительная организация, которая была подключена к строительству промышленных и социальных объектов завода. Это важный фактор, потому что в то время были деньги, но не хватало строительных мощностей.
Дальше. Вопросы энергетики решались при помощи НТГРЭС. В Свердловске действовал ведомственный НИИ химического машиностроения, который разрабатывал документацию на оборудование для основных объектов атомной промышленности, и завод потом такое оборудование изготавливал. И последнее. К 1957 году было принято окончательное решение о закрытии Нижнетуринского металлургического завода, освобождались рабочие кадры. Как подтвердила жизнь, все вышеуказанные доводы сыграли свою положительную роль, и НТМЗ развился в СССР до крупного машиностроительного предприятия с числом работников в 3500 человек.
Сколько стоит доверие?
- Евгений Александрович, почему заводу нынче так трудно? Почему меняют директоров? Ведь для грамотного ведения производственной деятельности есть все: атомный проект при господдержке никто не останавливал…
- Все то же чувство хозяина потеряно, поэтому и идет смена руководства. Завод существует 55 лет. В начальной стадии – полтора года – был один директор, 35 лет заводом руководил ваш покорный слуга, а 1994 года по нынешний – уже четвертый директор. Для меня странно, что подобные доводы сегодня приводить не модно, нынче принята другая схема – руководитель должен на одном месте работать не больше пяти лет. Но можно ли за пять лет плотно вникнуть во все вопросы и наладить стойкую систему?
Когда начался разгром промышленности, завод именно благодаря ранее созданному организационно-техническому потенциалу выстоял в этой чехарде. Но потери громадные. В начале передряг на заводе трудились 3500 человек. Из них 2700 человек промышленного персонала. Остальные – непромышленная группа: ЖКО, детские учреждения, пионерский лагерь «Лесная сказка», городские очистные сооружения, транспортное обслуживание, отделение ОРСа.
- Общая структура эффективнее?
- Современная структура, при которой от производства отделены непрофильные линии, должна лучше работать, но для этого нужна наработка - не только техническая, но и моральная. Нужно голову поломать, а сегодня у нас это не получается. Сегодня мы перенимаем опыт заграницы. Я был в Германии. Да, там у завода тоже нет своего транспорта и прочего, но заказанная, например, машина металла будет доставлена четко по графику. Может быть, и мы когда-то снова к этому придем. А пока разделение платежей происходит оттого, что структуры друг другу не доверяют. Государство ушло от решения жизненных проблем, а предприятия такие обязанности на себя не взяли.
- Сколько тогда должно стоить доверие?
- Это доверие должно не деньгами меряться, а вырабатываться при свободе, но под жестким контролем.
Нанотехнологии – в рабочих руках
- Как все вернуть?
- Разом не получится, тем более, без государственной поддержки, но развернуть глубинный подход надо с воспитания кадров. У нас был так называемый балансовый метод планирования. Определялось количество выпускников школ. Планировали: 20% из них поступают в институты, 10% - в техникумы, а остальные пополняют рабочий класс.
- А если они не хотят, эти остальные?
- А когда ребенка ведут в первый класс, он добровольно туда идет? К хорошему человека всегда приучают через труд. Трудиться же нынче на заводах некому. Я где-то читал про одного директора научно-исследовательского института, доведенного от отчаяния отсутствием квалифицированных рабочих, который вывесил объявление: «Меняю трех кандидатов наук на одного квалифицированного токаря».
Я считаю, нас выручит реанимированная профориентация. Мы у себя на заводе имели помещение в тысячу квадратных метров, в котором было установлено современное по тем временам новое оборудование, его я с трудом «выбил» в Главке, а потом отстоял на заводе, чтобы не разобрали по цехам. Школьники приходили к нам на практику, и по ее итогам получали разряд. Конечно, они чувствовали себя увереннее и потом спокойно шли работать на завод. Сегодня проблема и с инженерами-технологами, везде они требуются, да еще с опытом работы. Так вот, раньше работала система госуправления выпускниками, их направляли на работу.
- Система эта предоставляла жилье. Сейчас тоже есть распределение. Пожалуйста, езжай…
- Со свободными дипломами половина выпускников уходит в бизнес. Часть из них готовят за счет государства, а они уходят, квалификацию теряют, в итоге - работать некому. Раньше было так: учился за счет государства – обязан три года отработать. Люди приезжали, и если им создавали условия, они обзаводились семьями. Теперь на заводе много бывших молодых специалистов, которые прижились, работают. Да, у нас было принято: если приезжает выпускник с женой, выделяем им квартиру, как минимум, комнату до сдачи следующего дома. Повторюсь, мы были хозяевами, а значит, заинтересованными в том, чтобы хорошие кадры оставались на заводе. А как отменно работала система награждения людей рабочих профессий, материального поощрения. Руководителей меньше отмечали, чем рабочих. В экономике советского периода много положительного в смысле популяризации человека труда. Ведь согласитесь, основа нашей жизни – это материальное производство в промышленности и сельском хозяйстве. Что мы станем потреблять, если производить блага будет некому? А нанотехнологии? Их можно внедрять все равно через рабочие руки.
Но, надо сказать, про советскую экономику все чаще вспоминают. Вот вам прямая параллель. Сейчас в стране провозглашена модернизация. В свое время была объявлена всеобщая реконструкция предприятий, то же самое. Под реконструкцию давались деньги, лимиты на строительство. Под нее мы и построили такой завод: 120000 кв. м производственных площадей с полным набором социальной инфраструктуры.
- Светлое будущее у «Венты» есть?
- Надо спросить у нового директора.
- Вы же оптимист.
- Я надеюсь, что разум восторжествует, и промышленное производство с сельскохозяйственным все же поставят на передний план. Иначе нельзя!
