Об этом в интервью «Российской газете» рассказал член-корреспондент РАН, доктор химических наук, признанный авторитетом в области медицинской химии Владимир Русинов
Удивительно, что человечеству понадобилось меньше года, чтобы получить вакцину от COVID-19. И не одну: сегодня в мире запущены уже девять действующих препаратов. Три вакцины в России, три - в Китае, две - в США и одна в Великобритании. А вот с лекарства от коронавируса до сих пор нет. Когда ученые изобретут таблетку от COVID-19? И возможно ли это? Об этом - в интервью «РГ» с членом-корреспондентом РАН, доктором химических наук, признанным авторитетом в области медицинской химии Владимиром Русиновым.
– Владимир Леонидович, согласитесь, как было бы здорово: съел пилюлю - и выздоровел. Почему до сих пор ученые не изобрели лекарство от COVID-19?
Владимир Русинов: Вопрос и простой, и сложный одновременно.
Во-первых, потому что вирус стремительно, на наших глазах, мутирует: с начала пандемии появилось уже больше десятка его штаммов. Угнаться невероятно сложно. Ученые могут долго подбирать соединение, которое свяжется с вирусным белком определенной структуры, но в ходе мутации его структура может измениться, и вирус приобретет устойчивость к препарату.
Во-вторых, это связано с самим строением вируса, с тем, как он воздействует на наш организм. Это же не клетка, это некая РНК-частичка, покрытая белковой оболочкой. Цель вируса - во что бы то ни стало проникнуть в нашу клетку, использовать ее как инкубатор для собственного размножения, а саму клетку в итоге убить. Потом вырваться наружу и продолжить уничтожать другие клетки.
Сегодня нет препаратов, которые точечно и наповал поражают сами вирусы. Но есть целый ряд препаратов и отечественных, и зарубежных, которые мешают вирусам жить. Действие у них разное. Одни препятствуют проникновению вируса в клетку, другие не дают ему там размножаться, третьи ставят барьер при его выходе из клетки. Все они не могут служить безусловной панацеей, но если их применять вовремя, как правило, на начальной стадии заражения, когда еще не началось тяжелое бактериальное поражение легких, то они помогают бороться с болезнью. Это уже клинически доказано.
Антибиотики, всем известно, против вирусов бессильны. Антибиотик заточен под взаимодействие с бактериальной клеткой, он не причинит вреда ни отдельной вирусной частице, ни уже зараженной ею человеческой клетке.
– И все же не прекращаются попытки создать лекарство от вирусов. В каком направлении сейчас работают ученые?
Владимир Русинов: Во-первых, продолжают исследовать известные молекулы с уже выявленными противовирусными свойствами, а во-вторых, пытаются найти новые.
Это довольно сложный (а главное, очень протяженный во времени) процесс, в котором участвуют химики, биологи, медики, технологи и инженеры - разработать методы синтеза молекулы необходимой структуры, способной взаимодействовать с вирусными мишенями, изучить в экспериментах на клетках и на животных противовирусное действие, определить безвредность нового вещества для организма животных и человека. И, наконец, запустить производство.
Мировая практика показывает, что только одна из десяти тысяч молекул становится лекарственным препаратом. Благо, сейчас появилась возможность выстраивать и виртуальные модели, без реального физического соприкосновения веществ. Но все равно это очень долгий процесс.
А бывают и удивительные открытия. Так, еще в 1980-е годы мы, изучая свойства различных веществ, неожиданно для себя обнаружили, что целое семейство гетероциклических соединений, которыми мы занимались, проявляет противовирусное действие. Хотя мы совсем не думали открывать новое лекарство. Так бывает в фундаментальной науке. Сегодня, к слову, препарат на основе одной из молекул этого ряда соединений зарегистрирован препарат, который уже продается в аптеке, его используют при лечении гриппа и ОРВИ. В последнее время появилось более десятка статей в авторитетных медицинских журналах об использовании этого препарата для защиты от COVID-19.
– Получается, что ваш препарат шел к человеку несколько десятилетий?
Владимир Русинов: Да, с момента изобретения молекулы до того, как лекарство попадает в аптеку, проходят годы, такова мировая практика. Сначала идут лабораторные исследования, потом тесты на животных, затем в несколько этапов - клинические испытаний на добровольцах.
Даже сегодня, когда ученые имеют возможность составлять цифровые модели, используют и другие методы для ускорения исследований, самый короткий путь лекарства к пациенту составляет не меньше пяти-семи лет. Это естественный ход событий. Причем, что интересно, в механизмах действия некоторых даже существующих уже по полвека противовирусных лекарств ученые продолжают открывать для себя что-то новое.
– А как же в таком случае удалось за считанные месяцы запустить вакцину?
Владимир Русинов: И здесь тоже не обошлось без исследований в фундаментальной науке, разработок над которыми ученые трудились еще задолго до пандемии. Если мы возьмем "Спутник V", то группа ученых под руководством академика Александра Гинцбурга, получившего за свою работу государственную премию, как известно, почти двадцать лет работала над самой технологией конструирования вирусных систем.
Не произошло чудес и за рубежом: ученые многих стран мира работали над самими механизмами создания вакцин задолго до пандемии.
– А что лучше - вакцина или лекарство?
Владимир Русинов: Вакцина хороша тем, что она мобилизует организм на борьбу с вирусом с помощью собственного иммунитета, в то время как лекарства все-таки имеют зачастую много побочных эффектов. Безобидных не бывает. Другое дело, что не против всех болезней можно создать вакцину.
Источник: Уральский рарбочий
