О том, что представляла собой нижнетуринская тюрьма на рубеже 1930–1940-х годов
А вы знали, что в советское время в тюрьме Нижней Туры находилось около трех тысяч заключенных, среди которых были и жулики, и рецидивисты, и политические заключенные, и даже гермафродиты?
О том, что находилось на территории нижнетуринской колонии в советский период и каковы были условия содержания заключенных, – из воспоминаний Петра Якира, одного из узников этой тюрьмы рубежа 1930–1940-х годов.
Тюрьма двух режимов
На месте, где сегодня располагается машиностроительный завод, в середине XIX века был построен Николаевский оружейный завод. Однако просуществовал он всего десять лет – с 1852 по 1862 годы.
На рубеже 1880–1890-х годов на месте бывшего оружейного завода организуется арестантское исправительное отделение. Известно, что до революции здесь содержались порядка тысячи арестантов, среди которых были известные революционеры Яков Свердлов и Артем.
После установления советской власти тюрьма продолжила свое функционирование.
Нижнетуринская зона
В 1972 году в Лондоне были изданы мемуары Петра Якира, который в 14 лет был арестован и 17 лет провел в лагерях. Одним из мест его заключения была колония в Нижней Туре.
«Мы увидели четырехэтажное здание тюрьмы, прилегающую к ней огромную зону, приблизительно километра два с одной стороны, очень высокий, метров десять, забор, перед забором 12-метровая запретная зона, вспаханная и прибранная граблями.
По верху забора – колючая проволока на специальных кронштейнах, направленная в обе стороны. В середине забора – ворота, маленькая вахта. Это была Нижнетуринская колония строжайшего режима, а рядом с ней находился Нижнетуринский изолятор.
Мы <…> вошли в зону. Прямо перед нами стоял громадный барак – это столовая. Налево, в углу, отгороженном высоким забором с проволокой, карцер; направо, тоже отгороженный, большой барак – БУР (барак усиленного режима).
Сразу за БУРом был склад, куда мы по описи сдали свои вещи. После этого нас повели в баню».
Барак «7/2»
«Баня была громадная, около сотни кранов, хорошая парилка. Мы начали мыться, залезли в парилку. Через некоторое время нас нашел банщик и выпроводил одеваться. Банщик позвонил дежурному, а затем отвел нас в столовую.
Мы поели и пошли в барак. Барак делился на три секции: две располагались друг против друга в торцах барака, третий вход был посередине, на нем было написано наверху «7/2», то есть седьмой барак, вторая секция.
Мы вошли и увидели сплошные одноэтажные нары по стенам, на нарах располагались ребята приблизительно нашего возраста».
Три тысячи зэков
«В Нижнетуринской колонии было 12 больших бараков по три секции в каждом, в средней секции, как у нас, помещалось 50 человек, а в боковых по 100. Всего в зоне находилось около 3000 человек. Было два женских барака.
Кроме того, была рабочая зона, в то время не отгороженная от жилой. В рабочей зоне было два производства: ДОК (деревообрабатывающий комбинат), со всеми процессами работ, вырабатывавших клепку, тарную дощечку и большие доски, строганные с четырех сторон, и фабрика, изготовлявшая кровати для армии и лагерей.
На фабрике имелись кузница, сборочный цех, ремонтно-механический цех. Никакой работы за зоной не было. Работали те, кто хотел. Остальные, к числу которых принадлежал и я, не ходили на работу, как говорили, "по разутости и раздетости"».
Политические и рецидивисты
«Начальство нас не заставляло носить казенное обмундирование и ходить на работу. Все дело в том, что в Нижней Туре содержались в основном рецидивисты – люди, имеющие больше трех судимостей или же судимость за побег.
Были, правда, люди, которые сидели с 1918–1919 годов по политическим статьям.
Один из них – бывший министр финансов Колчака, которому всегда продлевали срок не более чем на 5 лет, но не выпускали его. Работал он дневальным в сапожной мастерской.
Он был человеком необщительным, со странностями. Например, он получал обед в котелке, приносил его к себе (он жил отдельно), надевал фартук, брал полотенце через руку, разливал еду в тарелки, важно, с поклоном ставил это на стол, затем снимал полотенце с руки, снимал фартук и садился за стол. Пообедав, опять преображался в лакея и убирал со стола…
Находился здесь Сергей Степанченко, кажется, бывший губернатор города Пскова, воевавший в войсках Юденича. Бежал несколько раз из плена, потом был арестован за участие в антоновском восстании в 1921 году».
Честные жулики и гермафродиты
«В Нижней Туре находилось около тысячи "честных" жуликов. Это было большое количество даже для лагеря. Весь лагерь играл в карты. Сохранились все жульнические законы, которые к этому времени начали извращаться в других лагерях. Словом, жулики жили здесь так, как они хотели.
Кроме жулья в Нижней Туре было довольно большая прослойка физически ненормальных и психически больных людей. Так, было, например, человек десять гермафродитов. Один из них ходил в мужском одеянии и назывался Марьей Ивановной, другой – в женском одеянии, и звали его дядя Катя.
Жизнь этих людей была несчастлива: их не принимали ни мужчины, ни женщины, и между собой они тоже не были дружны.
Было в Нижней Туре около 50 цыган и цыганок – вечные воры и мошенники. Но так как там и без них было много настоящих жуликов, то они считались жульем второй категории, и им приходилось обманывать друг друга.
Остальной контингент был представлен беглецами и лагерными убийцами, многие из которых сидели по первому разу.
За все время пришел только один этап. В начале 1938 года из Москвы пришло человек двести мужчин и женщин по 58-й статье. Непонятно, почему их пригнали сюда. Это были простые люди, невинно осужденные».
Политические и рецидивисты
Из воспоминаний Петра Якира:
«В Нижней Туре содержались в основном рецидивисты – люди, имеющие больше трех судимостей или же судимость за побег.
Были, правда, люди, которые сидели с 1918–1919 годов по политическим статьям.
Один из них – бывший министр финансов Колчака, которому всегда продлевали срок не более чем на 5 лет, но не выпускали его. Работал он дневальным в сапожной мастерской.
Он был человеком необщительным, со странностями. Например, он получал обед в котелке, приносил его к себе (он жил отдельно), надевал фартук, брал полотенце через руку, разливал еду в тарелки, важно, с поклоном ставил это на стол, затем снимал полотенце с руки, снимал фартук и садился за стол. Пообедав, опять преображался в лакея и убирал со стола…
Находился здесь Сергей Степанченко, кажется, бывший губернатор города Пскова, воевавший в войсках Юденича. Бежал несколько раз из плена, потом был арестован за участие в Антоновском восстании в 1921 году».
Карцер
«Как и везде, в Нижней Туре существовал карцер, куда сажали на срок от 30 суток до 45; БУР, где держали по три месяца; а затем уже корпус, то есть политизолятор (для зэков, нарушивших режим колонии).
Зэков наказывали за оскорбление начальства, за игру в карты, за убийства, телесные повреждения, за сожительство. За производственные провинности в карцер не сажали.
<…> Жулики в карцере переходили все границы: отнимали пайки у мужиков и фраеров, издевались над ними – пусть подохнут все, кроме них».
Попытка побега
Петр Якир был реабилитирован в 1955 году. Переехав в Москву, он поступил в Московский историко-архивный институт, окончив который, работал в Институте истории АН СССР. Был активным участником диссидентского движения / Фото isrageo.com
«Расскажу теперь о третьей моей попытке бежать. Мы решили рыть подкоп из нашего барака. В компании было шесть человек, но знали об этом все.
Около 20 дней мы рыли нору, вытаскивая землю и распределяя ее под полом. В один из дней, когда наша "дыра" приблизительно прошла уже под запретной зоной, я, Миша Медведь и Лешка-цыган находились под полом и рыли.
Было около 12 часов дня. В это время по всей колонии внезапно объявили генеральную проверку, на которой должны были присутствовать все заключенные (работающие и неработающие).
Всех выстраивали, пересчитывали, вызывали по картотеке. Нас на поверке не оказалось, и кто-то из нашего барака стукнул, где мы и чем занимаемся.
Не дожидаясь окончания поверки, надзиратели прибежали в наш барак и стали ломать пол. Мы, конечно, услышали, но не вышли из-под пола, расползлись в разные стороны под бараком и лежали, затаив дыхание. Вдруг прямо надо мной взломали половицу.
<…> Меня отправили в карцер».
Источник: Детство в тюрьме. Мемуары Петра Якира. 1972.
