Телеграмма отцу солдата-срочника пришла 22 августа: "С Вашим сыном произошел несчастный случай". Что с ним? Может, нужна срочная операция? В тот момент вопросов было больше, чем ответов. Хотя и сейчас, спустя месяц, их не убавилось.
В военкомате Нижней Туры, куда после получения телеграммы пришли Сергей Бондаренко, папа юноши, и Раиса Игнатова, его мачеха, им показали другую бумагу. Раиса не сразу поняла, почему у супруга потекли слезы, почему он побледнел и что означает термин «груз 200». «Все, нашего Саши больше нет…», — вымолвил в тот момент отец. А до этого ужасной казалась строчка «произошел несчастный случай», но она хоть оставляла надежду, что ребенок жив…
До восьмого класса Саша Бондаренко жил с матерью в городе Исилькуле Омской области. Приезжал к отцу и его жене на каникулы, потом перебрался к ним насовсем. Немного боксом занимался, любил в клуб «Вита» ходить. Окончил третью школу, поступил в ПЛ-22. Один раз съездил в поисковую экспедицию, понял, что важным делом отряд «Горизонт» занимается…
Служить парень очень хотел. Перед ним был пример — двоюродный брат. Стать солдатом Саша должен был только этой осенью. Однако ждать он не собирался — 28 июня сдал последний экзамен в лицее, быстро оформил все необходимые документы и уже 2 июля на прощание махал отцу и мачехе из отъезжающего автобуса. Кто ж тогда знал, что через полтора месяца юноши не станет, что торопился он навстречу смерти.
Курсант 3 учебного взвода 2 учебной роты связи 3 учебного батальона связи войсковой части № 83531 г. Ульяновска рядовой Александр Бондаренко успел написать бате (так он называл отца) лишь одно письмо. На полутора страницах сообщал, что все идет хорошо, готовится к принятию присяги. Узнавал почтовый индекс города Исилькуля. Хотел отправить письмо маме. Бывало, звонил. Говорили недолго, а на вопрос: «Как дела?» Саша всегда отвечал: «Все в порядке». Отец радовался — полученная в армии специальность пригодится и на гражданке. А то, что сын прошел тесты, и его берут в секретный отдел войск связи — повод для гордости. И тут эта телеграмма. Страшные подробности «несчастного случая».
Тело Саши нашел садовод, который 22 августа в коллективном саду, что неподалеку от войсковой части, собирал яблоки. Потом в извещении из войсковой части Сергей и Раиса прочитают, что Александр умер 21 августа в результате асфиксии (повешение, удавление с неопределенными намерениями), а в выписке из приказа командира войсковой части, что смерть связана с исполнением обязанностей военной службы. Узнают: с 4 по 18 августа солдат лежал в госпитале, вот только с чем? Гепатит, дерматит, конъюнктивит — командование войсковой части будет «играть» с диагнозами.
Услышат две версии того, как Александр оказался за пределами части. Первая — его забрали из госпиталя, вели в войсковую часть, но по дороге он «куда-то отошел» и «потерялся». Вторая — солдат все же был доставлен в часть, а ночью сбежал. Почему не искали, не позвонили родителям? Приятель срочника расскажет: в июле ему приходила SMS-ка, в ней солдат сообщил, что его били пять «дедов», и одному из них он проломил голову. За несколько дней до смерти Саша отправил товарищу еще одно SMS: «Все нормально, пишите». Другой близкий Александру Бондаренко человек поведает: по телефону Саша говорил, что после драки он и другие солдаты — всего 12 человек — подходили к «дедам» и все «утрясли».
Так называемый «груз 200» пришел в Нижнюю Туру только вечером 28 августа. Семья погибшего решила вскрыть оцинкованный гроб. На лице покойного имелись ссадины, форма носа была неестественной — он напоминал клюв, костяшки на руках были сбиты.
Обо всем — SMS, телефонных разговорах, повреждениях, обнаруженных на теле Саши, Раиса и Сергей сообщили следователю Следственного отдела по Ленинскому району СУ СК при прокуратуре РФ по Ульяновской области, который проводил доследственную проверку, да только все тщетно. Следователь Виктория Анатольевна (она даже свою фамилию не назвала) обещала прислать в правоохранительные органы Нижней Туры запрос для того, чтобы опросили друзей Александра, но прошел уже месяц… С ее же слов семья погибшего знает, что признаков насильственной смерти молодого человека не обнаружено, а свидетелей того, что у юноши возникали конфликты с другими солдатами — нет. Оно и понятно, этим «свидетелям» еще служить… Отец солдата написал письмо руководству следственного отдела по Ленинскому району с просьбой проверить законность действий следователя, ведь до сих пор он не получил никакого решения — ни о возбуждении уголовного дела, ни об отказе в его возбуждении, с материалами проверки его не знакомили.
Близкие новобранца стучатся во все двери — от войсковой части до военной прокуратуры Ульяновского гарнизона и Приволжско-Уральского военного округа. Они хотят получить ответы на свои вопросы, они не верят, что Саша расстался с жизнью по собственной воле. От безысходности даже к гадалке обратились. В случившееся ее не посвятили, просто показали фотографию. На ней Александр — выпускник, с красной лентой через плечо. Шея у него на этом фото после 22 августа почему-то потемнела (оно стояло на столе как траурное). Взглянув на снимок, ворожея заключила: живой, мол, болеет, но скоро поправится. Родственники молча встали и вышли от «бабушки».
— 29 декабря Шуре исполнилось бы 20 лет. Он спокойный был, уравновешенный, рассудительный. Заработать сам старался, планы строил — накопить денег на мотоцикл, гараж… Отец был для него авторитетом. Как-то Шура заболел ветрянкой, но в больницу ни в какую не ложился, сказал: «Что я, тряпка, в инфекционном лежать, что батя обо мне подумает?». Объясняла ему — заболеть каждый может, но он все равно дома лечился. И вдруг самоубийство? Не может этого быть, -рассказывает Раиса Сергеевна. — Первое время после смерти сына Сергей даже говорить не мог, держался на успокоительном. Единственный ребенок долг Родине ушел отдавать…
Земле тело Саши придали только через 11 дней после трагедии. Похоронили паренька в военной форме.
— На 20-й день смерти Шуры сон неприятный увидела. Будто нахожусь я в какой-то квартире вместе с мамой — она давно умерла, показываю ей купленные вещи: сарафан, красные туфли, футболку для своего сына. И тут Шура заходит, спрашивает, почему не для него футболка. А я и сказать не знаю что — его же нет. Он попросил: «Теть Рая, погладьте воротник на куртке, а то шею натерло». Смотрю на шею, на ней нет ничего. Хоть бы еще приснился, пролил свет на случившееся, — это уже крик души Раисы Игнатовой.
Личные вещи, документы, да могила — все, что осталось от 19-летнего Саши. Но еще у родных есть надежда узнать правду. И силы за нее бороться.
