Своего Шуру Раиса и Сергей вспоминают постоянно. Как он мечтал накопить на гараж и мотоцикл, как хотел по примеру двоюродного брата быть солдатом, как впопыхах оформлял документы, чтобы уйти в армию, как его провожали, молоденького и довольного, служить, и как встречали оцинкованный гроб. Плачут, ведь время не способно снять боль от потери единственного сына. И иногда встречаются с Сашей во сне.
21 августа вместе собрались родные и друзья юноши. В этот день, год назад, Александра не стало.
Не перегорели
О Саше Бондаренко читатели узнали в прошлом году (одна из публикаций – «Невернувшийся солдат», «Время» № 39 от 23 сентября 2010 года). Он был курсантом войсковой части № 83531 Ульяновска, через полтора месяца службы парня нашли повешенным за пределами части, на заброшенном садовом участке. Результат доследственной проверки – отказ в возбуждении уголовного дела. Отец срочника Сергей Бондаренко и мачеха Раиса Игнатова не смирились с решением. Не верили, что Саша сам расстался с жизнью, тем более от друга солдата узнали – у юноши возникал конфликт с «дедами». В какие только инстанции не писали жалобы и обращения Раиса с Сергеем. Хотели добиться тщательного разбирательства в смерти 19-летнего Саши. И до сих пор хотят.
Дела нет
Раиса Игнатова сильная женщина. После трагедии взяла в руки себя, поддерживала мужа – первое время Сергей даже говорить от горя не мог, внушила ему надежду на то, что виновные получат по заслугам (и поверила в это сама), узнала десятки адресов инстанций, куда есть смысл обратиться.
С мачехой солдата мы не виделись давно. У нее есть новости, все они складываются во внушительную стопку бумаг. Но нет обнадеживающей, что уголовное дело возбуждено.
Наконец-то родные срочника получили материалы доследственной проверки. Ездили за ними в Нижний Тагил. Теперь у них есть объяснения сослуживцев и командиров Саши, служебная характеристика рядового Бондаренко, заключение судебно-медицинской экспертизы… «Коллекцию» постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела «кроют» постановления об их отмене с формулировкой «необоснованные». Но обо всем по порядку.
Слух равен приказу?
Дерматит, конъюктивит… Командование войсковой части первое время перебирало диагнозы, с которыми Саша лежал в госпитале. Выяснилось – за медицинской помощью новобранец обращался три раза, два раза лежал на лечении, сначала – с конъюктивитом, а потом – с дерматитом. 19 августа парня выписали из госпиталя, привели в медпункт, откуда его должен был забрать дежурный по роте.
Дневальный пришел, сначала расписался в соответствующем журнале, а потом хватился Бондаренко. А солдата как след простыл. Тут должны были начаться масштабные поиски, как никак, речь идет о курсанте войсковой части, а не о туристе, отлучившемся во время экскурсии. Дневальный посмотрел «тут и там», да и махнул рукой. На это у него был «веский» повод: ходили слухи (!), что Александра должны перевести в другое подразделение, и, наверное, солдата забрал дежурный по другой роте, тем более в списке роты Бондаренко не было недели три. В объяснении и. о. начальника кадров упомянул, что никаких приказов, касающихся перевода Саши, не издавалось. Солдат-призрак какой-то…
Раны
На заброшенном садовом участке (неподалеку от войсковой части) тело Александра нашел садовод. Было это 22 августа. Дату смерти определили – 21 августа. Началась доследственная проверка, которая привела к отказу в возбуждении уголовного дела. К моменту вынесения решения родные Саши уже получили гроб, открыли его, увидели на теле юноши ссадины и твердили о них следователю по телефону. Но в отказе – черным по белому: «никаких телесных повреждений, кроме странгуляционной борозды, не обнаружено». Удобно было закрыть глаза на выводы судебно-медицинского эксперта (результаты экспертизы-то уже были)? А он написал о кровоподтеке на носу и на ноге, о восьми ссадинах, о том, что образовались они при жизни солдата от воздействия твердых тупых предметов. Эти ссадины-кровоподтеки вообще какие-то заколдованные. Эксперт потом скажет, что повреждениям сутки-полтора до смерти. Следователь сделает вывод: не исключено, что Александр поранился в момент самоповешения (были конвульсии, и он мог обо что-нибудь удариться). Мог, на фото видно, что тело соприкасается с деревянными конструкциями дома. Но фраза эксперта о «сроке давности» ссадин не дает родным Саши покоя.
Разговорчивый «нелюдим»
Словно под копирку, сослуживцы характеризуют Сашу как замкнутого, физически слабо развитого, хилого. Но при всей своей «нелюдимости» Саша, якобы, успел нажаловаться сослуживцам и соседям по палате на жизнь: трещат отношения с девушкой, больная мама нуждается в операции, цена вопроса – 100 тысяч рублей. Одним он, якобы, говорил, что в армии ему не сладко и пугают физические нагрузки, другим – что служить нравится и хочет поскорее покинуть больничную койку. Получается, больно уж разговорчив был «малообщительный» солдат… В «группу риска» психолог части Сашу не включила, обследования не выявили показаний к этому.
Хождение по кругу
Сколько раз следователи отказывали в возбуждении уголовного дела, и сколько решений было отменено – отец и мачеха Саши уже сбились со счета. Год они ведут бумажную борьбу и ходят по кругу: отказ – жалоба – отмена – новая проверка. Особенно волнительно, когда наступает затишье и вот-вот в почтовом ящике должно появиться письмо с результатами очередной проверки… Сейчас Раиса с Сергеем снова ждут весточку – в мае январское постановление об отказе в возбуждении уголовного дела было отменено руководством военного Следственного управления Следственного комитета РФ по Центральному военному округу. Ульяновский следователь не до конца проверил версию о доведении Бондаренко до самоубийства, не выяснил причины, по которым солдат мог покончить с жизнью, не установил состояние его психического здоровья. В частности, нет ответа на вопрос: действительно ли матери срочника нужны были 100 тысяч рублей на операцию? Мать-то никто не опрашивал.
Доследственная проверка идет. Назначена комплексная посмертная психолого-психиатрическая экспертиза, чтобы выяснить – мог Саша сам расстаться с жизнью или ему помогли. Более подробно о ходе проверки в военном следственном отделе СК РФ по Ульяновскому гарнизону нам должны рассказать на днях. Официальный редакционный запрос отправлен. Обещали не волокитить и дать информацию раньше положенного по закону срока. Еще ждем пояснения: 15 января ульяновский следователь отправил в наш Следственный комитет поручение опросить отца рядового и найти Сашиного друга, которому солдат отправлял SMS, что его били пять «дедов», а 19 января, не дождавшись ответа от коллег, следователь отказал в возбуждении уголовного дела.
Неспроста
История Саши Бондаренко становится балладой. И у баллады о солдате не намечается окончания. Каждая новая проверка – глоток сил и вспышка надежды для родных. Да и думают они, что неспроста, раз за разом, отказы в возбуждении дела признаются необоснованными. Кто-то может посоветовать Раисе с Сергеем отступиться уже, сына-то не вернешь… Тратятся нервы, время, деньги. Но оставлять все как есть нельзя: попытаться найти правду – это последнее, что они могут сделать в память о своем Шуре.
