Предстоящий год несет нам несколько столетних юбилеев: век прошел со дня начала Гражданской войны, век – со дня гибели царской семьи, 100 лет комсомолу, 100 лет со дня гибели в районе Выи китайского полка.
А в 2017 году отмечается столетие двух русских революций 1917 года. Были они масштабными историческими событиями. Предназначение же любой революции – разрушить устаревший порядок и расчистить дорогу новым формам общественной жизни. Не обошли эти события и Нижнюю Туру. Что было и что осталось в наших краях после известных событий?
Завод
Нижнетуринский железоделательный завод – говоря языком современным – градообразующее предприятие территории – в начале XX века представлял собой крепко стоящее на земле предприятие. Кроме доменной печи, здесь функционировало семь турбин и три паровых локомобиля (передвижной паровой двигатель для выработки электричества). В цехах работало восемь кричных горнов, четыре пудлинговых, два сварочных, стояли пять калильных печей, десять вододействующих и три паровых молота, четыре прокатных стана, сталелитейная печь, четыре кузнечных и якорных горна, вагранка. На этом оборудовании в 1900 году было изготовлено более 15 тысяч пудов сортового железа.
Заводской поселок располагал каменной церковью, возведенной в 1824 году по проекту архитектора С.И. Дудина. Были тут и две каменные часовни: Петропавловская, заменившая в 1852 году деревянную у подножия горы Шайтан, и Александро-Невская, построенная в 1888 году на площади перед зданием заводоуправления (ныне здание музея). Заводское училище, открытое некогда как одноклассное, объединили с земской начальной школой и преобразовали в двухклассное. Работала почтово-телеграфная контора, корреспонденция из Кушвы и Верхотурья доставлялась по два раза в неделю.К услугам нижнетуринцев были пожарная дружина, отделение страхового общества и общество потребителей, церковноприходская школа, небольшая больница и аптека.Имелся даже фотосалон, где кудесничал первый местный фотограф Н.Ф. Лагунов. Всех жителей в поселке насчитывалось около пяти тысяч.
Ремёсла
Были развиты в поселке и частные ремесла. Насчитывалось 26 мастерских: пять кузниц, токарно-металлическая, кузнечноклепальная, слесарно-кузнечная мастерские, по нескольку столярных, экипажных, шорных, гармонных, чеботарно-сапожных, скорняжная, два заведения по производству кирпича и паровая мукомольная мельница.Год 1913 оказался на редкость удачливым: зима снежная, весна дождливая и теплая, лето жаркое, урожайное на хлеб и травы.В июле 1914 года на берегу заводского пруда началось строительство здания для Высшего начального училища. В течение года был проведен ремонт заводской плотины.
Царские денежки
С начала войны в Нижнетуринской волости началась мобилизация мужчин на фронт. Вот что вспоминает про тот период Р.П. Туркеева (Никонова).«Родилась я в Нижней Туре, в семье рабочего Нижнетуринского завода Павла Осиповича Никонова. Никоновы-то в Туре коренные, тутошние, с самого, поди, основания живут. А вот мама наша, Александра Афанасьевна Глазунова, вышла замуж в Нижнюю Туру из Верхнетуринского завода.
Отец, значит, в заводе трудился. Хоть и война с немцами шла, а завод работал с выходными.
Да к выходным еще-то большие церковные праздники, то престольный, то день именин управляющего. А к лету, как страда (сенокос) начинается, так завод на месяц, а то два вообще закрывался. Большинство-то работников скотину держали. Вот как откосятся, так и за работу берутся. Рабочий день по гудку начинался, и начинали молоты бухать. Далеко слышно.
Вот только я не знаю, кем он, папка- то, работал. То ли на обрезке да паковке листа, то ли слесарил, то ли где у молота. Но только как прокатчик, «чернотропом» грязнущим домой не приходил. Зимой-то по снегу хорошо видно, где чернотропы-прокатчики живут – так туда след и тянется.
За работу платили ежедневно один рубль. Такого заработка хватало, чтобы ни корову не держать, ни рожь не сеять, как те, что своим ремеслом да хозяйством жили. Огород и то со- всем маломальский у нас был. А ведь семья-то не малая была – семь едоков. Мама сходит в магазин или лавку, так за рубль чуть не на неделю продуктов на телеге к нам, к самым нашим воротам, прямо домой, привезут. И муки, и крупы, и сахару. Вот царские денежки-то были! А все говорят, что при Царе плохо жили.
В завод нас пускали свободно. Мама соберет в чугунок картошек, луку да еще чего-нибудь, мы и бежим отца обедом кормить».
Высшее начальное
В 1916 году было построено двухэтажное здание высшего начального училища. Это здание из красного кирпича могло по праву соперничать с купеческими домами Ирбита. Оригинальность здания заключалась в технике кирпичной кладки, характерен также округлый выступ раствора между кирпичами. По заключению реставраторов, зданий с такой характерной округлой выпуклостью раствора нет даже в Екатеринбурге.
А.Я. Матвеева (в девичестве Селезнёва, дочь купца Я.Ф. Селезнёва) вспоминает: «Я считаю счастьем то, что пришлось присутствовать в качестве гостьи на банкете по случаю открытия Высшего начального училища. В памяти осталась торжественная обстановка огромного зала и богато сервированный стол: хрусталь, фарфоровая и фаянсовая посуда, серебряные подносы, дорогие закуски, трехэтажные вазы с шоколадом, апельсинами, пирожными, шоколадные и песочные торты, изготовленные местными кулинарами. Средства на такой банкет подарили местные купцы и золотопромышленники, по некоторым данным – управитель железоделательного завода Кензерский. Гостями были все знатные люди: духовенство, купцы, золотопромышленники: Анциферовы,Шатровы, Швецовы, Вилохины, Задворных и другие».
Купцы
В Туре богатых хозяев, купцов, кто магазины да лавки держал, полным-полно было. У Задворных, Шубиных, Селезневых, Шарниных, Манокиных, Волкова – мука да крупы, продукты разные, бакалея.
А если нужны ситцы, плис, материя какая, так то иди к Боровкову, Вилохину, Швецову. Сапожный, кожаный товар – у Якова Михалыча Степанова, железный да кованный – у Петра Васильевича Кузнецова. Одеждой, платьем готовым братья Рагозины торговали.
За посудой к Антонову, Холкину ходили. А Байтурин шапками, шляпами, фуражками нижнетуринцев снабжал. Все они в основном – второй гильдии купцы.
Татар богатых, кто тоже торговлей проживал, много было. Но они все больше в Ёлкино да по приискам. А в Туре Загиддулин да Хайбулин торговлю держали, фрукты, игрушки продавали.
Бывало, с Петром выпросим у отца или матери копейку либо полкопейки и как есть, в одних рубашонках, босиком, без штанов – в лавку. Много ли нам было – Петру четыре года, да мне восьмой. Вся ребятня по Туре такая бегала. А приказчик в магазине важный похаживает. Сам в плисовиках (плис – вид ткани), фуражке, жилетке с цепкой (цепь от карманных часов). А нас, малозёмков (маленьких ростом), как взрослых встречает, спрашивает: «Что для Вас-с-с?» На полкопейки нам пригоршни леденцов-монпансье полные насыплет. А на копейку – так полный куль бумажный завернет либо несколько настоящих конфет.
А то к Арсютину за булочками побежим. Вот сколь живу, а таких булочек да ватрушек больше не едала. На стол булку-то положишь, рукой нажмешь – она до столешницы сожмется. Отпустишь – снова как была. Не тесто – пух. А сам Арсютин-то хромоват был. Так народ в Туре над ним подсмеивался: «Он не руками тесто замешивает, а видно и ногами топчет-месит. Оттого и тесто такое получается, оттого и Арсютин хромым сделался.
Ярмарки
Три раза в году ярмарки на площади у завода устраивались. Перед Покровом, на Трех Святителей да летом еще на Петра-Павла. По три дня торговля шла. Со всей волости народ съезжался.
Цыган тоже полно – лошадей покупают, меняют, продают. Целыми таборами под Турой да по приискам стояли. Знали, что в Туре народ-то богатый. Что там говорить – по платине ходим. От того и лаптей не знали, в сапожках похаживали. А лапти только на работу, на покосы да по ягоды в лес и носили. Чтоб ноги, значит, не уставали.
Ну а лошади всегда в цене. Добрый хозяин двух лошадей держал. На ломовой лошади пашню пахал, в лес да на покос ездил, дрова возил. Ну а на беговой – себя показывал. За ложит лошадку в качалку или в кошевку, ковром обитую, – эх, жми-дави, только шишки воют (выра жение характеризует быстроту, скорость). Друг перед дружкой задаются.
Улицы туринские
Всеми делами в Нижней Туре волостная управа заведовала, заводские дела управляющий завода решал, ну а ремесленные да крестьянские –староста сельского общества. Решения на сельском сходе принимались. Старостами общества Воронин, Муравьев, Абакумов в разное время были. А в Ёлкино, в Осиновке да в Новом заводе свои общества были.
Общество сходом домохозяев разрешало постройку домов, выделяло к дому покос за прудом или по поберегу (пойме) речки Пановки, и не меньше двух десятин земли под пашню.
От завода до церкви на горе – как бы самый центр Туры считался. Тут жили богатые, купцы, служащие приисков да завода. Ну и, пореже, между ними кое-кто и из крестьян затесался – те, кто уже давно в Нижней Туре жил да побогаче был. Хозяева исправные то есть. Если в пьянку не ударялись, да кто не лодыри были, так ведь в полном достатке жили со своим-то хозяйством. Глядишь, сперва он крестьянин – сельский обыватель, а потом и в верхотурские мещане попал, а там недолго – купил патент и – купец второй гильдии.
А на верхних от церкви улицах – Верхне-Церковной, Вересовке, Поповке, Лазаревке, Последней – победнее народ, рабочих много было. Но и крестьян забогатевших тоже немало. Их дома ближе к церкви, по Верхне-Церковной улице стояли. Тут и главный бухгалтер завода, золотопромышленник Бердышев жил, и золотопромышленник из Верхнетуринского завода Яков Семенович Степанов, и много еще кто.
А по нашей Вересовке-улице Утковы богато жили (дом на углу Серова- Свободы). Проскуряковы тоже – во дворе у них одно время медведь на цепочке для забавы жил. Да кроме него еще и павлин. Взлетит, бывало, сядет на ворота дома, а мы бегаем посмот¬реть, как хвост распускать будет.
За Последней улицей пашни начинались. Так и шли киломер-полтора до самых Печей – на берегу Вечерки
А так – красота в Туре была. Зимой с горы от церкви катание на санках устраивалось. Все катались – и дети, и взрослые. Шум шумит, веселье. На Крещенье тоже и нтересно – крестный ход на пруд, воду святить. Между Поповкой и Лазаревкой Иордань устраивали, во льду крест вырубали. Этим уж занимался постоянно Туркеев со своими ребятами. Вот мы после службы и смотрим, как народ в прорубь лезет да денежки серебряные туда бросает.
А летом – игра в «бабки», в лапту да в «лунки» по всем улицам. А на плотинке взрослые прогуливаются, да по пруду на лодках катаются с гармонями…
Или, например, соберутся парни с девками на вечерку. Вечерку обычно устраивал кто-нибудь из общей компании у себя дома. Пили чай, бахорили (разговаривали). Под гармонь плясали, песни пели, частушки. Потом на плотину гулять шли. Никакой пьянки не бывало.
Вот, значит, идет вечерка. Гармонь играет или граммофон поет. У парней фуражки высокие, набекрень. Сапоги хромовые блестят, в гармошку отбитые, приспущенные – чтоб штаны с напуском были. На каблуках подковки цокают. Скрипу на всю избу (под сапожную стельку некоторые специально бересту подкладывали, чтоб сапоги со скрипом были). Это значит для большего форсу. Рубахи-косоворотки навыпуск, ремешком перехваченные, а поверх – пиджак. Модно было тогда еще со стэком ходить – короткая тросточка такая, лакированная, с маленьким набалдашником.
Дело – к революции
Как к революции дело подошло, отдала меня мама в начальную школу. Школа тут же, по нашей улице, ближе к пруду стояла. Один год я проучилась, а больше так неохота стало учиться ходить. «Мама, – говорю, – не буду больше я в школу ходить. Коров я боюсь, что по улице пасутся». Мама заставлять меня не стала: «Ну, не хочешь – не ходи». Время другое наступало. У взрослых-то своих забот, видно, полно было, не до школы.
Выйдешь за ворота – все шинели, шинели. На заводской площади народу много. На заулках (перекрестках), по Церковному проулку тоже. С фронта мужиков много вернулось. Все разные собрания. Управление завода, видя такое дело, разъехалось: кто в Кушву, кто в Тагил или Верхотурье. А на работу в завод никто ходить не стал, – одни митинги идут.
Вот к лет у восемнадцатого года и настала в Нижней Туре жизнь – только за проймы держись.
