Кто основывал знаменитые столыпинские деревни в окрестностях Нижней Туры и почему эти поселения исчезли
Почему в начале XX века уральские леса стали осваивать белорусские крестьяне и за что их недолюбливали местные охотники? Что такое столыпинские деревни, для чего они создавались и почему канули в Лету?
Об истории освоения бывшего Исовского района – по материалам Константина Мосина.
Земля взамен революции
Катаклизмы 1905 года – Кровавое воскресенье, забастовки, демонстрации, крестьянские выступления – все яснее показывали острую необходимость реформ и в частности решения аграрного вопроса. Крестьянству как основному классу российского общества в прямом смысле было необходимо поле для деятельности, была нужна своя земля.
Петр Столыпин, назначенный в 1906 году председателем Совета министров, видел решение аграрного вопроса в создании крепких фермерских хозяйств. Так, любая крестьянская семья, переселяясь на малоосвоенные земли Урала, Сибири и Казахстана, безвозмездно получила надел в 15 гектаров, денежное пособие и освобождение от налогов на пять лет.
Из Белоруссии на Урал
В Верхотурский уезд из Белоруссии были посланы гонцы для ознакомления с местными условиями жизни. Посланцы увидели просторы ненаселенных уральских земель, вернулись домой и дали положительный ответ.
Так в начале XX века в бывшем Исовском районе, в лесах и логах реки Ляли и ее притоков появилось 16 новых деревень, которые и прозвали столыпинскими.
Дома с окнами на юг
Крестьяне ехали большими группами. Лошадей, сельхозинвентарь и домашнее имущество везли с собой. Прибывшим переселенцам Верхотурская администрация выделила проводника, который вел их на место поселения, вокруг чаще всего на много верст не было жилья. Обычно оно отводилось в лесной гари, на берегу реки или болота.
На месте крестьяне первым делом строили себе землянки и сразу приступали к очистке поля от леса и кустарника.
Улицы делали односторонними с окнами домов на юг. Кто побогаче или у кого семья крепче, те дом строили сразу большой, с просторной оградой и хорошими надворными постройками.
Тес пилили вручную сверху вниз специальной пилой. Гвозди, стекло, кирпич и другой материал покупали в Старой Ляле. Расстояние поселков от нее было от двух до 18 километров.
Для себя и для потомства
При корчевке леса корни вокруг деревьев обрубали, за вершину привязывали веревку, а за другой конец ее цепляли одну или пару лошадей, и дерево валили. У крупных деревьев кору внизу сдирали, дерево засыхало, питание его от земли прекращалось, и оно не мешало вокруг посевам. Само дерево шло на дрова, а пни выжигали.
Очищенные участки распахивали и засевали. Таким же образом расчищали покосы. Процесс длительный, тяжелый, но необходимый. Все делалось на века. Плоды своего труда переселенцы рассчитывали передать потомству. Для строительства домов, приобретения скота, инвентаря и прочего им давали льготную ссуду.
Малина и Калина по номерам
Деревни возникали быстро, названия им давать не успевали, поэтому они шли под номерами – от № 49 до № 66. Позднее жители неофициально некоторые деревни стали называть по-своему, например Малина, Калина, Орловка, Веселая, Бояршина.
Самой большой была деревня № 66 (Бояршина). В ней построили небольшую церковь, которая обслуживала окрестные поселения. Батюшка этой церкви любил припрашивать подношения у прихожан.
– Ты бы, Мария, сальца кусочек добавила. Яичек-то, Оксинья, не забудь положить, – ласково говорил он, и добросердечные хозяйки не отказывали.
Почти все деревни были заселены белорусами, только № 64 – вятскими. Эта деревня отличалась хорошими домами, чистотой и порядком на улице, при строительстве вдоль нее были оставлены березы, это придавало ей праздничный вид. В деревне было много молодежи, праздники жители справляли весело. Все это и послужило причиной назвать деревню Веселая.
Расцвет и конец столыпинских поселений
Переселенцы были жадные до земли и до работы. Многие стали богатеть, появились зажиточные. На полях сеяли ячмень, горох, рожь, лен, разводили много скота, разбивали большие огороды. Выращивали много картошки, капусты, репы, редьки, свеклы, моркови.
Осенью помогали друг другу в уборке урожая, особенно на молотьбе зерновых. Зимой нанимались на лесозаготовки. Рыбной ловлей и охотой почти не занимались, не было времени и привычки к этому роду занятий, а многие местные охотники были недовольны, что переселенцы заняли охотничьи угодья.
Однажды зимой на лесной дороге за крестьянином из поселка № 57 на пяти санях погнались пьяные мужики из Старой Ляли. Крестьянин был сильный, не робкого десятка – он выломал из прясла жердь, приотстал специально и, когда те догнали, ударил жердью по голове первой лошади, та встала на дыбы и рухнула на дорогу, получилась заминка, мужик ударил хлыстом своего коня и умчался.
Изъятия и колхозы
В 1921–1922 годах в деревнях ввели продразверстку, у жителей забирали почти все зерно. Затем ввели твердый продовольственный налог, и у крестьян появилась уверенность, сеять стали больше. К концу 1920-х годов деревни вновь расцвели, появились излишки хлеба и много скота.
Но в 1931 году грянула коллективизация. В деревнях жителей было по 20–30 семей, поэтому колхозы получились маленькие. В каждой семье оставили только по одной корове и лошади, изъяли овец. Под огороды оставили по 20 соток на семью.
С появлением колхозов стало хуже, жили в основном за счет своего огорода и скотины, которая осталась во дворе. Рядом, на Рудном, жили спецпереселенцы из числа раскулаченных крестьян. До 1937 года сельхозартель там была неуставной, то есть они не имели обязательных норм сдачи продукции государству, поэтому урожай хлеба и овощей делили между собой. С 1937 года эта артель тоже стала уставной.
В деревнях были построены начальные школы. В наиболее крупных – избы-читальни с небольшим зрительным залом и библиотекой. Милиция вела борьбу с самогоноварением.
Развал деревень
В 1940-х военных и послевоенных годах стало совсем плохо. Местность считалась сельскохозяйственной, поэтому карточная система на продукты питания не была введена, а на трудодни ничего не давали.
Молодежь и вернувшиеся с фронта солдаты жить в деревне не захотели, старики умирали, а дети почти не рождались. Колхозы и деревни стали разваливаться. Дольше всех продержалась деревня № 57, так как в ней было организовано подсобное хозяйство Кытлымского золотопродснаба, стали выдавать зарплату, люди из других деревень поехали сюда.
Без признаков жизни
В 1951 году произошло укрупнение колхозов. Из трех-четырех организовали один, но и это положительных результатов не дало, и наконец в 1955 году они были ликвидированы окончательно.
Столыпинские поселения опустели и прекратили свое существование. Люди разъехались кто куда. С 63-го поселка почти все (Титовцы, Лучины, Хвощевские) перебрались на жительство в поселок Малая Белая, близ поселка Ис, и пошли работать на Исовский прииск. Многие уехали на стройку в Нижнюю Туру, в Лесной, а позднее – в Качканар. Различные организации на полях и покосы этих поселков стали заготавливать сено. Опустевшие дома разбирали на дрова или поджигали.
К концу ХХ века поля и усадьбы заросли лесом и никаких признаков жилья не осталось.
По инициативе краеведа, директора качканарского архива Михаила Титовца, на месте исчезнувших поселков севера Свердловской области, в частности и на месте столыпинских деревень, появляются деревянные поклонные кресты
